К 220-летию со дня рождения поэта
Бесконечный – не имеющий конца, пределов.
Имя – личное название человека, даваемое при рождении.
Ему дали имя Александр при появлении на свет 26 мая (по старому стилю) 1799 года. В тот день Москва гудела беспрерывным праздничным звоном своих «сорока сороков». Но салют был не в честь новорожденного Пушкина. Во вторую столицу Российскую привезли к этому времени весть о рождении внучки императора Павла, названную Марией. Она впоследствии канула в семейной истории рода Романовых, а он, Александр Пушкин, шагнул в бесконечную историческую память народа. Вот уже 220 лет имя поэта живёт не только на планете Земля, но и за пределами её. Стихи Пушкина читают космонавты и астронавты во Вселенной…
И меня журналистская судьба как-то приблизила к Александру Сергеевичу… Однажды свела меня с прямым его потомком, Григорием Григорьевичем Пушкиным, правнуком по линии сына Пушкина — Александра.

Гений? Да. Но человек!

Григорий Григорьевич Пушкин приехал в имение Гончаровых в начале июня 1994 года. Он ранее не бывал здесь, но хорошо знал историю этой семьи. Не однажды пытался побывать в Полотняном Заводе, да всё как-то не получалось. Но время пришло, надо мечту осуществить. За плечами уже восемь с лишним десятков прожитых лет.
Встретили Григория Григорьевича радушно и тепло. Зоя Алексеевна Усатова, глава администрации посёлка, готова была исполнить любое его желание. Директор детской школы искусств Надежда Ивановна Пиманкина по-своему мудро и увлеченно втягивала знатного гостя в беседу о Пушкине, о Натали, о детях, обитающих в доме, который, кажется, доныне хранит дыхание и голос великого поэта.
Тогда я собирал материалы для второго издания книги «Полотняный Завод». Потихоньку оттеснил своих спутниц, взял Григория Григорьевича под руку, и мы стали медленно подниматься по крутым лестничным маршам на третий этаж Гончаровского дворца. Делился своими мыслями по поводу малоизвестных страниц истории рода Гончаровых, просил рассказать о том, что знал Григорий Григорьевич о посещении Пушкиным Полотняного Завода в 1830 и 1834 годах. Многое он подсказал мне по теме жизни Натальи Николаевны с детьми и сестрой в Полотняном после гибели Александра Сергеевича Пушкина.

— Мне вспоминается, что была издана книжка «Полотняный Завод»? — спросил вдруг Григорий Григорьевич. — Да-да, кто-то мне говорил об этом. Годах в семидесятых. Мне ещё не поверилось тогда, что Гончаровский дом восстановят.

— Книга, действительно, была издана, — подтвердил я. — Мы написали её в соавторстве с краеведом, историком Валентином Михайловичем Пантелеевым. Тираж быстро разошелся.

— Готовите второе издание?

— Есть такая цель.
Мы расположились в кабинете директора школы искусств за уютным столом, Григорий Григорьевич вернулся к разговору о моей будущей книге.

— Так вот, мой первый совет, — сказал он, вкусно прихлёбывая пахучий чай, поданный Надеждой Ивановной Пиманкиной. — Не высвечивайте Александра Сергеевича эдаким идеальным гением. Гений? Да. Однако он же человек, со своими положительными и порочными качествами. Вы читали его письма, какие слал жене в Полотняный?

— Некоторые…

— Второй совет: соберите, по возможности, все, включите их в книгу.
Я так и сделал. Письма Пушкина жене – величайшее свидетельство того, что он был человеком честным, доброжелательным и доверчивым. Александр Сергеевич был прост как правда: она или есть, или её нет. Пушкин оставался человеком всегда. Приведу, как доказательство, один из ярких эпизодов, который описал в своём дневнике друг Пушкина Н.П.Погодин…
Это произошло 12 октября 1826 года в Москве. В доме Веневитиных собралась молодёжь, входившая в круг только-только формировавшегося пушкинского общения. Поэт приехал в 12 часов. Ему представляло впервые читать вслух своего «Бориса Годунова». Понимал, что слушать будут молодые люди, воспитанные на поэзии Ломоносова, Державина, Озерова…
Погодин записал в своём дневнике, что не все, кто пришёл слушать Пушкина, знали или видели его. Но ожидали лицезреть человека высокого искусства. Этакую величавую фигуру. А он-то оказался не то что среднего роста, а даже низенького. «Вертлявый, с длинными, несколько курчавыми по концам волосами, без всяких притязаний, с живыми быстрыми глазами, с тихим приятным голосом, в черном жилете, застегнутом наглухо, небрежно повязанном галстуке. Вместо высокопарного языка богов, — заметил Погодин, — мы услышали простую, ясную, обыкновенную и, между тем, поэтическую речь».
…Первый приезд Александра Сергеевича в Полотняный Завод датируется концом мая 1830 года. Уже знаменитый, но не гордый, не заносчивый. А мог бы и покрасоваться… Царский двор доступен, в двух столицах известнейшие господа с ним общение имеют, не чета Афанасию Гончарову. Пушкин в Заводы прибыл с надеждой связать судьбу свою с судьбой полюбившейся ему Наташи Гончаровой. Знал, что она даже наследницей хозяина майората не являлась и что приданого за ней нет. Понимал, что её дед и опекун Афанасий Николаевич Гончаров попытается использовать известность поэта с целью поправления своих финансовых дел. Поможет Пушкин – будет и свадьба. Александр Сергеевич практически все заботы о ней взял на себя…

Что ел, что пил Пушкин в Заводах…

У меня был друг Николай Павлов. В годы Великой Оте-чественной войны он работал редактором Дзержинской районной газеты. А до этого, в тридцатые годы, был литературным секретарем Смоленской областной газеты «Большевистский молодняк». Наш район в то время входил в состав Смоленской области. В 1936 году Николай приехал в Полотняный Завод. Целью были встречи с долгожителями, которые что-либо помнили о пребывании Пушкина в посёлке. Записал Николай рассказ Марии Федоровны Глушковой. Будучи молодой матерью, она служила у последних Гончаровых мамкой, то есть кормилицей. Знала предания о Пушкине, бытовавшие в семье фабрикантов.
Николай Павлов несколько раз бывал в Заводах до войны. Записи воспоминаний старожилов сделал интересные. Мне передал наиболее ценные, которые я использовал в книге «Полотняный Завод».
Приведу такой вот достоверный эпизод. Во время первого пребывания Пушкина у Гончаровых ему прислуживал казачок. По словам Марии Федоровны Глушковой, Александр Сергеевич полюбил его, даже прозвал «зайчиком». За что так прозвал — неведомо. Подлинное имя казачка было – Александр Павлович Василёв. Мария Федоровна знала его уже состарившегося. Он умер в преклонных летах, уже за 90… Помнила его рассказы о Пушкине. От неё их записал Николай Павлов, некоторыми из них поделился со мной. Частично я их опубликовал в 1983 году в районной газете «Путь к коммунизму», где работал главным редактором.
«Бывало, — рассказывала Мария Федоровна, — как наступит утро, так Александр Сергеевич и кричит: «Зайчик!» Ну, казачок уже тут как тут. Знает — с барином будут резвиться. И верно. Барин сам как ребенок — поиграть не прочь.
Но большей частью Александр Сергеевич любил проводить время в парке наедине. Даст, бывало, мальчику пряников, конфет и скажет: «Как позвонят на завтрак (господа собирались на завтрак, обед и ужин по звонку), так прибеги за мной», и уйдет… Казачок был сметливый, никогда не мешал Александру Сергеевичу, не перебивал его и не окликал. Всегда старался делать так, чтобы поэт первым его заметил. Заметит, улыбнется и скажет: «Ну что, Зайчик, наверное, завтракать?» — «Да, барин, пожалуйте завтракать», — подтверждал казачок.
Кажется, что о Пушкине известно всё, нет в его жизни белых пятен. А в действительности ещё столько событий остается неизученными. Вот приезды в Полотняный Завод. Ведь это не рядовое событие, напротив – судьбоносное. Неужели Афанасий Гончаров не устроил бал, как это было принято в дворянских семьях, по случаю встречи будущего зятя, да какого?! Но ведь нет подтверждения, что он состоялся. Предположения только. Например, Сергей Ипполитов, кандидат исторических наук, опубликовал в журнале «Родина» (издатель «Российская газета») некоторые документальные подтверждения и того, что бал в первое посещение всё же был, и указания о том, что ел и пил Пушкин и в первый, и во второй свой приезд. Достоверность приведенных им фактов не вызывает сомнений, ибо он ссылается на архивные материалы, которые хранятся в фондах Российского государственного архива древних актов.
Делопроизводство в имении Гончаровых в Полотняном Заводе было поставлено почти на профессиональную основу. Учету подлежало всё: парусина и валенки для дворовых людей, свежая рыба и семена для канареек, грибы и свечи, французское вино и старое платье, зернистая икра и медвежьи шкуры, вакса и дробь «для стреляния ворон».
В большой семье Гончаровых внимательно относились к питанию и детей, и взрослых. В книгах учёта продукты, которые поставляли в имение крепостные крестьяне, тщательно записывали по качеству, по весу, по срокам. В архиве есть поименный список рыбаков, в котором фиксировали количество пойманной ими рыбы, месяц и дата улова. В те времена река Суходрев изобиловала своим богатством. Водились и щука, и шереспер, голавли и налимы, окуни, лещи, язи и караси. Всё это подавали на господский стол. Лакомился речными деликатесами и Пушкин.
В первый и второй приезды в Заводы ему, как и всем домочадцам и гостям, подавали такие кушания, что могли готовить и в самых наилучших московских и питерских ресторациях. Гончаровы на стороне продукты не закупали. В имении был большой скотный двор, обширный овощной огород, безбрежный фруктовый и ягодный сады.
Кухня была у Гончаровых отменная. Вот меню, которое зафиксировано в кухмейстерской книге, хранящейся в архиве. Что мог есть Пушкин, когда гостил в Заводах в 1834 году: на обед – уха горячая, пироги, холодный винегрет, осетрина под соусом, на горячее — лещ, десерт — сладкий пирог. В первый свой приезд он вполне мог испробовать на обед щи горячие, пироги, холодную белугу, ботвинью, соус, котлеты, жареного леща, на сладкое — пирожки с ягодой, жареные в масле. Это всё не гипотезы, всё записано в кухмейстерской книге.
Хочу вернуться к вопросу, был ли бал в честь Пушкина в первый его приезд. Спросил Григория Григорьевича, знает ли что об этом. Он рассказал, что в семье Гончаровых вино уважали. А что касается бала: «Не может быть, чтобы его не было». И если рассматривать это событие через винный погреб Гончаровых, то бал был. Сергей Ипполитов «изучил» его. В своей публикации высказал такую гипотезу. В мае 1830 года, в дни, когда гостил Пушкин, к столу было подано 86 бутылок вина. Обычно же расходовали от 30 до 50 бутылок, не больше. И что ещё примечательно: больше, чем обычно бывало, разошлось вино марки «Бордо». Пушкин отдавал предпочтение именно ему. Заметим, что у Александра Сергеевича и день рождения был «на носу», как же без бала-то?..
Гончаровы много варили варенья. Пушкин не был лакомкой, но в Полотняном Заводе вдоволь испробовал клубничное, из малины белой и малины красной, вишневое, из красной, черной и белой смородины, грушевое, сливовое и так далее. Любимым для него было крыжовенное варенье. Это подтверждает и А.О.Смирнова-Россет в своих воспоминаниях о Жуковском и Пушкине. Однажды она вошла в комнату, где находился в этот момент поэт. Вспоминала: «На большом круглом столе, перед диваном, находились бумаги и тетради, не сшитые, простая чернильница и перья; на столике графин с водой, лед и банка с крыжовниковым вареньем, его любимым».
Любил Александр Сергеевич фрукты и ягоды. Об этом знали многие и угощали его до отвала. Летом 1834 года, собираясь выезжать в Полотняный Завод к жене и детям, он сообщил в письме Наталье Николаевне: «Тетка (Е.И.Загряжская) меня всё балует – для моего рождения прислала мне корзинку с дынями, с земляникой, клубникой…»
Вернемся в 1830 год. Конец мая. Пушкин плотно позавтракал. Выпил на дорожку фужер бордо. Кстати, в молодости он предпочитал шампанское, но в зрелые годы «изменил» ему с бордо… Итак, Александр Сергеевич поблагодарил всех домочадцев, казачка своего, поцеловал руку любимой Наташи — и в путь… Уезжал из имения уже в качестве жениха, а жители Полотняного Завода назвали Пушкина своим зятем. В этом звании пребывает он здесь и доныне, и навсегда. До бесконечности…
Александр СИДОРЕНКОВ.