Дети войны… Что может быть страшнее и чудовищнее? Трудно даже и представить, какие страдания выпали на долю поколения наших бабушек и дедушек, наших родителей. Мне кажется, многие из нас не выдержали бы и небольшой части их испытаний.
Моя мама – Лидия Павловна Лукьянова, вспоминая о войне, всегда плакала… Светлая ей память!
Когда началась Великая Отечественная, Лиде не было пяти лет. Вскоре вместе с односельчанами её отец Павел Дмитриевич ушёл на фронт. Дома осталась жена. На руках у неё – трое своих детей, сестра мужа с грудным ребёнком, больная свекровь с детьми и племянником. В сентябре 1941 года Смоленщину оккупировали фашисты.
«Помню, как пришли в деревню немцы, – рассказывала мама. – Ехали они на мотоциклах, целой колонной. Вели они себя нагло. Сразу начали выгонять жителей и занимать их дома. В нашем доме тоже расположились фрицы. Мы боялись лишний раз им на глаза попасться. Мама не отпускала нас от дома ни на шаг».
Немцы стояли на Смоленщине долго – с осени 1941-го до осени 1943 года. Вражеский «новый порядок» мама и её земляки испытали на себе.
«Первый год у нас ещё была картошка, – вспоминала мама. – Потом стало хуже. Чем мы питались тогда, даже и не вспомню. Но есть хотелось постоянно, я плакала. Помню, как мама уговаривала: «Детка, не плачь. Немцы услышат».
Зима 41-го года была очень суровой. Как только затрещали первые русские морозы, оккупанты начали отбирать у местных жителей тёплую одежду, валенки, шапки. Уничтожили всех кур и домашний скот.
Деревня Новосёлки, в которой жила моя мама, стояла недалеко от леса. Немцы очень боялись партизан.
«За грибами и ягодами в лес нас мама не пускала, – продолжала вспоминать моя мама. – Немцы могли расстрелять».
… В начале августа 1943 года вместе с односельчанами и жителями окрестных деревень их угнали в пересыльный концлагерь под Рославль.
«Дали приказ: «Собраться у сельсовета». Мама каждому из нас завязала за плечи мешочки. Положила туда что-то из одежды, какое-то платьице, а ещё сандалики… Нас разделили на две колонны. Немцы вели нас несколько дней. Они знали маршрут. Мы шли, а на нас были наставлены автоматы.
Что помню о лагере? Колючую проволоку, лающих, оскалившихся огромных овчарок, вышки, фашистов с автоматами наперевес и много-много народу. Кормили ужасно – какой-то баландой. Сидели мы прямо на земле. Говорили: нас отправят в Германию… В один из дней многие заметили, что немцы ведут себя как-то странно. На небе мы увидели огромное зарево. Мама постоянно просила: «Только не отходите никуда». Бабушка – тоже. И мы буквально за подол её юбки держались. Потом вдалеке начали раздаваться взрывы. На рассвете кто-то сказал: «Это бьют наши». Вскоре слышим крики: «Ура!Ура!» А потом услышали русскую речь: «Не бойтесь, мы – свои». Нас освободили. До сих пор помню, как солдатик из зелёного эмалированного ведра раздавал нам кашу. Как она пахла! Мама и бабушка есть отказались: «Пусть детки поедят». Потом нам сказали: «Возвращайтесь домой».
Мы собрались и со своими деревенскими вместе пошли. По дороге всё было сожжено. Пришлось переходить большую реку. Было очень страшно: мост сильно шатался. Под вечер в какой-то деревне увидели малюсенький домик, а рядом – старушку. Она вышла нам навстречу, оставила ночевать. Спали мы на полу, старушка заботливо постелила нам сена. А наутро проводила и в дорогу дала лепёшек.
Когда подошли к своей деревне, увидели: ни одного дома не уцелело, только одни печные трубы стоят».
…Немцы сожгли не только избы, но и колодцы, а воду в них чем-то залили, так что для питья она была не пригодна. Потихоньку стали обживаться. Пришлось выкопать землянку. После соорудили какой-то амбарчик. Каждый день моей бабушке нужно было чем-то накормить огромную семью. Как ей это удавалось, не представляю. Мама вспоминала, что чувство голода было тогда постоянным. Как можно было обустроить быт, когда ни постелить, ни накрыться, ни одеть, ни обуть нечего?
И даже в таких условиях все радовались: война для них закончилась. Осенью 1944 года моя мама пошла в первый класс. Но это уже другая история.
…Очень трудно писать о войне, о родных – вдвойне. Война стала частью их жизни. История моей семьи – страницы истории нашей Родины. Для меня это не просто высокие слова. Это истина.
Светлана ЛУКЬЯНОВА.