Российская газета (rg.ru), Москва, 14 ноября 2017 0:34

Телефонное интервью с режиссером Андреем Кончаловским*

Государь, который объединил русские земли вокруг Москвы, покончил с ордынским игом, издал свод судебных законов, построил Московский Кремль, учредил герб России — двуглавого орла, теперь словно былинный богатырь в бронзе скульптора Андрея Коробцова, вот-вот сойдет с постамента. Автор идеи художественного решения памятника режиссер Андрей Кончаловский не смог приехать в Калугу. Он в Италии снимает фильм о Микеланджело, куда и дозвонился корреспондент «РГ».

— То, что в России не было памятника основателю государства Российского — вопиющая несправедливость. Наконец эта несправедливость устранена, — сразу сделал заявление режиссер.

— Андрей Сергеевич, косвенно ведь и вы приложили руку художника, к тому, что забраковали целых двенадцать проектов памятников Ивану III и на годы отодвинули установку монумента в Калуге.

Андрей Кончаловский: Изначально мы задали четкие идеологические параметры — создать образ собирателя земель русских, но не разработали художественные критерии. В итоге все прежние проекты были похожи, но не было видно главного: а что сделал Иван III? Так случилось потому, что ни на одном предлагаемом монументе не было видно личности. Не видно дерзости мышления художника. Ощущение, будто макеты сделал один, а не двенадцать разных мастеров. Понимаете, у художников своего Стояния на Угре не случилось. Оно им нужно. Нужна была раскованность, вплоть до «Укради у Микеланджело гиперболу!» «Укради у Мухиной метафору!» Не надо бояться преувеличения, через которое можно рассмотреть масштаб исторического события и личности.

Скульптору Андрею Коробцову удалась дерзость мышления?

Андрей Кончаловский: Он достиг ощущения мощи движения. Через гиперболу былинности Ивана, готового шагнуть с постамента в мир, Коробцов мастерски передал метафоричность русского духа. Его Иван III — символ русского духа. Это о нем писал Достоевский: «Широк, широк мир русского человека. Хорошо бы сузить». В широте и есть движение, что в камне и бронзе передать трудно. Андрей Коробцов смог.

— Вас называют автором идеи художественного решения памятника Ивану III. А как же быть со свободой творчества скульптора, если вы давили — своим авторитетом как режиссер и как сторона заказчика в лице председателя творческого совета РВИО?

Андрей Кончаловский: Есть такая буддийская мудрость: «Палец, указующий на луну, еще не луна». Да, я говорил Коробцову: «Смотри на великих. На «Родину-мать» Вучетича. На памятник Сталину Меркулова. На Микеланджело, на Мухину. Сможешь, своруй их дерзость, масштаб мышления. Сможешь, увидь Ивана в космосе». Но предложить идею, еще не выразить ее. А Коробцов талантлив. Памятник Ивану III — русскому Ивану, который источает колоссальную силу, — его творческая мысль, переданная в динамике. Это и есть Россия, идущая вперед. Ведет ее Иван. Теперь мы знаем какой. Великий. Кстати, в истории и народной памяти живут три великих государя — Петр Великий, Екатерина Великая и Иван III Великий. Вот это величие в памятнике есть. Чего я не могу сказать об иных памятникам царям. Мода на них пошла в гору, но тут возникает та же самая проблема, что и с прежними забракованными проектами памятников Ивану III. Скульпторы ведь работают по системе госзаказа. А вкус у заказчика один: «Чтобы похоже было». Но скульптура не терпит фотографичности. Если терпит, то перестает быть скульптурой. Она превращается в то, что мы видим в новомодных памятниках: цари, революционеры, пахари, космонавты друг на друга похожи как близнецы. Их «правдивая» анатомия лишена оригинальности и смысла монументальной памяти.

— Стремление через монументализацию вернуть отечественной истории ее выдающихся сынов и дочерей вас обнадеживает?

Андрей Кончаловский: Стремление обнадеживает, исполнение — нет. Я эти монументики называю «шахматными досками». Их можно двигать из города в город, и ничего в восприятии не изменится. Люди могут и не заметить перемещения. Это глобальная проблема. Вот сейчас был во Флоренции. Рядом с легендарной фигурой Давида, в нескольких метрах от нее стоит «городская скульптура»… аккуратно наложенные, простите, какашки. «Скульптура» раза в три больше, чем Давид. Мышление русского народа, конечно, много консервативнее. Но совокупность слабого знания истории и еще более слабого исторического мировоззрения, в сочетании со стремлением угодить заказчику, тоже ведут нас к какашкам.

— Выходит, творческая цензура во благо?

Андрей Кончаловский: Все абсолютные шедевры в истории человечества делались по заказу. Все известные миру работы Микеланджело, музыка Моцарта, Бетховена, советская монументальная скульптура — несомненная часть мирового культурного достояния, — все творилось по заказу. Это не цензура. Заказ и есть лезвие свободы и творчества. Тот же памятник Ивану III можно было «сфотографировать». Есть прижизненное изображение Ивана III конца XV века. Речь идет о знаменитой шитой пелене, созданной, по-видимому, в мастерской невестки великого князя Елены Волошанки. Есть описания венецианских и других европейских купцов. Есть профильный портрет из книги французского путешественника Андре Теве «Всеобщая космография» 1575 года. Есть наконец версия, что Иван III заметно сутулился, за что его звали «Горбатый». Скульптор пошел по пути тщательного изучения и смелого обобщения. Получился космос русского духа.