19 января — День освобождения города Кондрово

19 января 1942 года — выдающаяся дата в истории нашего города. Этот памятный, героический день, когда войска Красной армии выбили врага с кондровской земли, можно по праву назвать вторым днём её рождения.
Какими они были — люди, что не жалея себя, 77 лет назад совершили великое, главное на тот момент дело? Сегодня нам выпала редкая возможность узнать об одном таком человеке. Благодаря уникальной находке, сделанной на чердаке старинного дома на улице Пронина, перед нами, будто живой, предстаёт реальный герой того времени, один из тех, кто освобождал Кондрово от захватчиков — боец-красноармеец Фёдор Иванович РЕПИН.

Как чужие люди стали родными

Великая Отечественная война… Январь 42-го года. Впереди у советского народа ещё много суровых испытаний. Но для кондровчан их малый День Победы уже произошёл. Свершилось! Прогнали немцев! Жители смогли, наконец, перевести дух, начали постепенно налаживать жизнь без оккупантов, восстанавливать привычный, пусть пока и не совсем мирный уклад.
Бои местного значения отгремели, и солдатам-освободителям нужно было собраться с силами перед новыми битвами. Благодарные кондровчане всеми способами поддерживали воинов. С радостью пускали на постой в свои дома, окружали заботой и теплом. Это находило отклик в сердцах красноармейцев, и многие наши земляки стали для них не просто друзьями, а дорогими близкими людьми.
Жили бойцы и на улице Пронина, в доме Ирины Ивановны Чижиковой и её дочери Клавдии. Через несколько месяцев защитники вновь ушли воевать, а в Кондрово полетели приветы и трогательные письма с весточками с фронта, воспоминаниями и бесконечными словами признательности за доброту.
Как драгоценные реликвии хранила К.П.Чижикова эти письма. И вот, спустя семьдесят с лишним лет, эти документальные свидетельства того времени обнаружили её родственники, в том же самом доме, где Клавдия Павловна прожила всю жизнь. Боец Красной армии Фёдор Иванович Репин почти всю войну писал и её маме, и самой девушке, даже когда та уехала в Пермскую (в ту пору Молотовскую) область трудиться в тылу.
Несколько лет назад Клавдии Павловны не стало. Мы уже не сможем расспросить её о подробностях событий тех лет. Теперь трудно выяснить конкретную личность того человека, узнать, откуда он был родом, какова его дальнейшая судьба. Но мы можем прочесть эти ценные письма, частично проследить боевой путь солдата, а главное — проникнуться живой, настоящей русской речью и простой искренностью, от которых мы, к сожалению, начинаем отвыкать. Итак…
2 июля 1942 года:
«Здравствуйте, многоуважаемая Ирина Ивановна! Здравствуй, Клава!
Передает вам свой горячий сердечный привет ваш знакомый Федор Иванович. Ирина Ивановна, я пишу вам второе письмо, но от вас ещё здесь ни одно не получил. Ирина Ивановна, уезжая от вас, я клялся, что буду писать до последнего моего дыхания. А буду я жив, постараемся еще встретиться.
Ирина Ивановна, мне часто вспоминается то время, когда я находился у вас. А особенно я часто вспоминаю вас за ваше теплое отношение ко мне.
Ирина Ивановна, Клава! Я сейчас нахожусь на харьковском направлении. Пока жив, здоров и невредим. Работаю комвзводом. Дела идут хорошо. Я люблю бойцов, а бойцы любят меня. Сейчас вам некоторые новости. Лейтенант Зайцев ранен. Клава его знает. Старший лейтенант Погодин убит. А остальное без изменений…
…Ирина Ивановна, пишите письмо. Клава дома или нет? Если дома, то пусть напишет, как она живёт, что нового у вас. Передавайте привет Шуре, Тоне. Как получу от вас ответ, вышлю вам фото…»
3 августа 1942 года:
«Здравствуй, Клава! Здравствуйте, Ирина Ивановна!
Передаю вам свой горячий привет от известного вам Федора Ивановича.
Клава! Нет тех слов благодарности, которые обрадовали меня, когда я получил ваше письмо! Клава, я никогда не ожидал, что собственноручно напишешь мне письмо.
За этот небольшой период времени у нас произошло много нового. Я с 26 июня по 1 августа находился в тылу врага, и вот только что вернулся. Из ребят, которые жили у вас, живы только Жуков и Ледовский. А Савельев раненый. Войновский, Юрков, Гусельников и ещё много товарищей пропали без вести. Может, ещё и придут, но пока их нет.
За проявленное мужество и храбрость я представлен к правительственной награде. Здоровье мое, Клава? Пока благополучно. 22 июня осколком был ранен легко в левую руку, но почти уже зажила. В настоящее время нахожусь в Сталинградской области. Сегодня перехожу обратно в 3 батарею.
Да, Клава! Мне до сегодняшнего дня все еще жаль, что не пришлось проститься с тобой. Я Ирину Ивановну поминаю чуть ли не каждый день. Она любила меня как своего самого близкого сына. Мало таких встречается…»
19 октября 1942 года:
«Здравствуй, Клава! Передаю свой горячий сердечный привет и массу наилучших пожеланий. Получил я твое письмо, за которое нет границ благодарности.
Клава! Я твоему письму был так рад. Так ясно, простым языком написано, как будто на самом деле я поговорил с тобой! Почему-то только первый листик — половина была отрезана, а может, и военная цензура.
Пару слов о себе. Нахожусь сейчас в дороге. Письмо пишу в вагоне, продвигаясь ближе на фронт. 15 октября был в Москве, но в центр сходить не удалось. Жизнь протекает хорошо, работаю комвзводом, оклад платят тысячу двести семьдесят рублей, так что хватает кое-что купить.
Давно хочу сфотографироваться, но не могу найти время, или фотографии мои все получаются неудачно. Но это все ничего. Мы, Клава, постараемся свой образ лица не позабыть, пока в наших сердцах переливается кровь и равномерно бьется сердце.
Клава! Вы пишете, что вам учиться пять месяцев и отработать четыре года. Конечно, по твоему образованию эта специальность не подходящая. Но если уже вы решили поехать учиться, то учиться старайтесь и полюбите эту специальность, пока продолжается война. А когда кончится, тогда видно будет.
Не забывай, Клава, мои последние слова, которые я писал в записке перед моим отъездом от вас. А счастье твое все еще впереди, ты только ступила своей собственной ногой на самостоятельную жизнь. Я в таком положении тоже был, когда окончил школу и не представлял, как жить одному на чужой стороне. На это было определенное время – год-полтора. А потом много легче будет, когда поймешь саму сущность жизни.
Клава! Я тебя одно прошу: если сменишь адрес, то пиши сразу ответ. Мой адрес сейчас пока постоянный: П.П.С.485 часть 33 Р.Ф.И.
Передай привет Тосе. Гусельникова нет, он пропал без вести в Харьковской области. Привет от Ледовского и Жукова. Они оба со мной. Жуков сейчас сержант, а Ледовский — младший сержант. Сучков тоже вместе со мной, ты его, наверное, тоже знаешь.
На этом писать кончаю. Пока, до свидания. Надеюсь, что встретимся снова. Желаю успешно окончить курс науки и с честью приступить к самостоятельной работе. Еще раз до свидания. Крепко-крепко целую и жму твою правую руку…»
Дата неизвестна:
«Привет с фронта! С Новым годом, Ирина Ивановна. Я уверен, что вы это письмо получите совершенно неожиданно, так как вы уже давно-давно меня забыли, только помнит меня Клава, с которой мы имели переписку с того дня, когда война нас заставила разъехаться в две стороны.
С тех пор, как я уехал от вас, прошло уже семь месяцев, и за это время в моей жизни произошло много изменений, которых даже не опишешь и на бумаге. Но главное то, что я еще на сегодняшний день здоров и невредим. В должности меня повысили, и званье мое сейчас младший лейтенант.
Ирина Ивановна, мне не забываются те дни, которые я проводил у вас. И ваш образ, вашу простую душу, вашу заботу и любовь ко мне не забыть до самой смерти. Если будет счастье в моей жизни, и буду жив, я еще приеду к вам.
Пишите, как вы живете, чем занимаетесь, живет ли кто из военных у вас или нет. Восстановляют или нет разрушенное Гитлером хозяйство города? Привет от Жукова и Ледовского, которые жили со мной. А остальные не известны ни науке и ни мне… На этом писать кончаю, жду ответ.
Воздушно целую и жму вашу руку».
21 апреля 1944 года:
«…Как давно не видел тебя, наверное, сильно изменилась. С каким желанием хочется поговорить с тобой, Клава, обо всем прожитом. Сумеет ли этот листочек рассказать мои желания и лишения. Наверное, нет! Это только можно прочувствовать всей душой и сердцем.
Клава! Много пришлось пережить за этот период. Одновременно с труднопереносимыми условиями пришлось измениться, чуть возмужать и постареть. Помнишь, когда я жил у вас, еще седых волос не видно было, а сейчас можно разглядеть издали. Но как бы ни жилось плохо, а жить так и хочется…
Получил твое письмо, столько было радости! Распечатал — а тут еще больше! Увидев твое фото, мне хотелось прижать к сердцу тебя и целовать без конца, пока не устану. Клава, ведь дружба наша была связана в суровые дни Отечественной войны. Потому она и врезалась так в память.
Отвечу на вопрос о моем ранении. Первый раз был ранен под Харьковом в правый бок, а второй раз — за город Смоленск в голову и левую щеку. От этого всего остался на всю жизнь памятный шрам.
Живу пока хорошо, по сравнению с военной обстановкой. Чувствую себя хорошо, здоров, письма из дома получаю…»
6 сентября 1944 года:
«Здравствуй, Клава! Получил твое письмо, за которое от всего сердца благодарю, одновременно шлю свой привет и наилучшие пожелания в твоей жизни.
Живу пока хорошо, в боях не участвуем сейчас. Живу в лесу. Знаешь, так скучно, сходить даже некуда. Была кинокартина «В Миргороде», вероятно, видала.
В свободное время, особенно вечером, крутим патефон, который я достал в последних боях. Есть гармонь немецкая, но играть никто не может. Вот так и проходят золотые дни.
Клава, знаешь, как жаль тех дней, которые проходили в Кондрово. Условия не позволяли, чтоб культурно, свободно и весело провести те дни, что остались позади два с лишним года.
Мне также думается, что недалек тот день, когда Красная армия принесет великий подарок советскому тылу. Тогда и сами свободно вздохнем и скажем: как будто все пережить смогли.
Клава! Ведь нет того уголка в нашей стране, нет того местечка, чтоб не ждали конца войны. Надоела она, тем более, нам. Какие бы нервы не были, а они на войне расшатываются. И каждый разорвавшийся невдалеке снаряд уносит какую-то частицу психического здоровья.
Немало и мне пришлось перенести, дважды пролил кровь за Сталинград и за Витебск. За оборону города-героя Сталинграда, за оборону Киева я получил медали.
Доволен твоими успехами в цехе. Благодарю от всего сердца, что не жалеешь сил, трудишься на благо нашей Родины и Красной армии. Каждый ваш перевыполненный процент нормы приблизит час разгрома немецко-фашистских войск. Этим самым приблизим день нашей встречи и тысячи других.
До свидания, крепко-крепко жму руку. Целую, Федя. Жду ответ.»

Послесловие

Мы не знаем, встретил ли Победу автор писем. Надеемся, эта публикация поможет что-то выяснить.
Ирина Ивановна Чижикова ушла в мир иной в 1954 году от тяжёлой болезни. Её дочь Клавдия Павловна прожила большую жизнь. Эту женщину знают многие прихожане Троицкого храма, где она долгое время трудилась в свечной лавке.
Старожилы города обязательно вспомнят Клавдию Чижикову и как яркую актрису легендарного народного театра при Доме культуры Кондровского ЦБК, гремевшего в 60-е годы не только в районе, но и в области. Но это уже другая история. А пока… Прочитайте ещё раз эти удивительные письма с фронта, услышьте голос из прошлого. Не пожалеете!
Татьяна МАШНЕНКОВА.