Предлагаем вниманию наших читателей очередную главу большого краеведческого проекта, который с 2019 года ведут учащиеся Кондровской средней школы №2. Исследовательская работа посвящена педагогам и сотрудникам школы – свидетелям и участникам Великой Отечественной войны.

«Какие сложные пути-дороги…»

Из воспоминаний учителя математики и заместителя директора по воспитательной работе Брониславы Ароновны КУЦЕНОК:
– Родилась я в 1932 году на Украине, в городе Малин, в многодетной семье. У меня было два старших брата. Жили скромно. Семья дружная. Братья любили меня и проявляли нежную заботу. Отец трудился на фабрике простым рабочим. Мама – завхозом в детском саду. Я с удовольствием и интересом ходила в детский сад.
Шло время, я взрослела, настала пора идти в школу. Первый класс закончила круглой отличницей. На летних каникулах моя любимая подружка Сима пригласила в гости. Её папа обещал отвести нас в кино и купить эскимо на палочке. Я прыгала от радости. Наконец, долгожданный день наступил. В воскресенье, 22 июня 1941 года, отправилась в гости.
Переходя главную улицу своего города, услышала из репродуктора голос диктора. Все люди моментально замерли и начали слушать. Их лица становились мрачными и бледными. По радио сообщали, что немецко-фашистские захватчики атаковали границы СССР. Я смотрела на людей и понимала, что это что-то очень плохое.
Решила срочно бежать к маме и рассказать обо всём случившемся. Родители растерялись, не знали, что делать. В городе началась паника. Оказывается, немцы сбросили десант в форме красноармейцев, чтобы тот узнал расположение всех интересующих их объектов для совершения авиационных налётов.
Через день начали привозить раненых из Киева и размещали в школе, которая находилась рядом с нами. Через два дня началась бомбёжка железнодорожной станции, где находились цистерны с бензином. Казалось, горит весь город. Никто не знал, что делать. Родители решили собрать все документы и уходить из дома.
По линии папы у нас были военнообязанные родственники – участники Финской войны. Они патрулировали город и хорошо знали обстановку. Рано утром прислали за нами грузовую машину из военкомата. Вместе мы поехали на ближайшую станцию, чтобы сесть в поезд и уехать подальше. Удалось.
Одними из первых эвакуированных прибыли в город Невинномысск – районный центр Ставропольского края. Семью нашу на лошадях привезли на хутор Прогресс. Разместили у местных жителей. Во дворе было два дома. Один – основательный, где жили родители, а другой – дополнительный, его построили, когда сын женился. Вот там всех и поселили. Комната, кухонька, печка… Особенно помогали и заботились о нас комсомольцы. Я стала ходить в школу.
Папу не мобилизовали: он был инвалидом детства по зрению, болел туберкулёзом. Родители сразу же пошли на работу. Их посылали копать в горах рвы, чтобы противостоять немецким танкам, потому что знали: враг будет наступать.
Относились к нам доброжелательно. Мальчики ходили на колхозный двор, присматривали за лошадьми. На хуторе была только начальная школа. Я закончила второй класс с отличием. Мы не голодали. Так прожили больше года.
В 1942 году немец очень активно наступал на Кавказ, рвался к Баку: там была нефть. А мы не знали, что делать – оставаться или бежать. Местные жители предлагали остаться всей семье и спрятаться здесь. Но мы решили уезжать. Нам дали лошадей, мы собрали вещи и вновь поехали в город Невинномысск: там была железнодорожная станция.
Город бомбёжки практически уничтожили, превратили в руины. Везде шнырял вражеский десант. Поезда не ходили. Народ решил идти пешком по железнодорожным путям. Мы бросили все тяжёлые вещи и двинулись дальше вместе со всеми. Времени мало, с собой – ни питья, ни еды. В лёгкой одежде, в летней обуви двинулись мы в дорогу.
Идем, а на пути уже стоят военные, поддерживают порядок. Говорят: «Немец быстро наступает». Нам оставалось спрятаться в колхозе или идти дальше. Мы продолжили двигаться. Шли день и ночь, не смыкая глаз. Родители за ручки держат, а я сплю, но всё равно иду.
Так вся семья дошла до Пятигорска. Недолго думая, направились на Пятигорскую железнодорожную станцию в надежде сесть на поезд. Там находился один эшелон для тяжелораненых. К этому составу не подпускали никого.
Раненые переживали нервный срыв. Они первыми приняли на себя атаки фашистов, увидев воочию кровожадную и страшную войну, которая мертвой хваткой вцепилась в их жизни, ломала и корёжила, не щадя никого. И теперь они, изувеченные, израненные, без ног или рук, тяжело умирают, так и не успев отомстить врагу.
Тогда все обосновались на вокзале и стали ждать следующего поезда. Мирная тишина вскоре была нарушена. Началась бомбёжка. Что делать? Спрятались за какой-то старый разбитый сарай. Вижу, как одна за другой на нас падают бомбы. Кругом стоит гул, грохот, полыхают пожары. Охватил ужас и страх. «Прижимайтесь все ко мне, если бомба попадет в нас, то погибнем все вместе», – сказала мама.
Смерть стояла за нашей спиной, безжалостно издевалась над нами, посылая одну бомбу за другой, надеясь забрать наши жизни. Но мы остались живы. Так просидели под бомбёжкой всю ночь. Когда всё затихло, решили двинуться опять на перрон. На платформе стояли носилки с мёртвыми, накрытые простынями, а состав с тяжелоранеными оказался полностью уничтожен немецкими бомбардировщиками.
Народ понял, что здесь ждать нечего, и выдвинулся в путь. Подумав, наша семья последовала за всеми. Куда люди – туда и мы. По дороге миновали чеченские и осетинские станицы, пытались попросить хоть чуть хлеба. Но местные жители относились к нам с опаской и настороженностью.
От голода распухли ноги. В день съедали по кусочку хлеба, и то не всегда. Мой папа уже не мог выдержать такие муки, желал покончить с собой. Мы всячески пытались поддержать его.
Так прошли пешком 150 километров до станции Беслан. Там стоял один грузовой эшелон с контейнерами на платформах. Мы поняли: это эвакуировали какой-то завод. Расстояние между контейнерами – метр. А в этих промежутках стояли люди – такие же, как и наша семья.
Обрадовались, что есть хоть какой-то поезд, и решили залезть на платформу. Мы были грязные, голодные, вшивые. Все шарахались от нас, думая, что мы или преступники, или заразные. Нас не хотели пускать, стали бить по рукам. Солдат с винтовкой прикрикнул, люди успокоились и впустили нашу семью к себе. А куда едет поезд? Никто не интересовался: было не до этого.
Так мы оказались в Баку. Высадились на пристани, прямо на землю. А там уже толпы людей сидят, ждут парохода. Пароход следовал от Баку до Средней Азии. Оставаться было опасно: наступление немцев происходило стремительно.
На пристани мы прожили 10 дней. В одну из ночей я увидела в небе дирижабли. Они охраняли город от немецких самолётов. Из-за десятков заводов по переработке нефти фашисты стремились любыми путями взять город. Если бы в Баку прорвался хотя бы один бомбардировщик, город мог превратиться в огромный горящий нефтяной факел.
Через десять дней мы получили документы на пароход. Не все выдержали такое испытание. Поднимаясь, люди толкались, падали и даже умирали. Доплыли до города Красноводска в Туркмении. Страшная жара, нет воды. Из еды доступны только селёдочные головы.
Из Красноводска поехали по Туркмении на поезде, который направлялся в Узбекистан. Старший брат вспомнил, что в городе Байрам-Али живёт наша родственница. Семья сильно измучилась от голода, жажды. Стоптались все башмаки, заедали вши. Сил уже не оставалось никаких.
Мы сошли с поезда в городе Байрам-Али и отправились к тёте. Одинокая, пожилая, больная женщина жила в глиняной постройке и была шокирована, увидев приехавшую к ней семью.
Сразу все заболели. Отца в тяжёлом состоянии положили в больницу, диагностировали туберкулез. Маму с тифом – в инфекционное отделение. У среднего брата также тиф, он лежал прямо на земле во дворе больницы. Старший брат был вынужден пойти в ремесленное училище.
Когда выздоровел средний брат, то стал трудиться на рынке, чтобы немного заработать еды. Но семья не ела то, что получала, а относила отцу, так как тот нуждался в усиленном питании. Однажды я смогла попасть к матери в инфекционное отделение и там смогла немного поесть.
Лишь через год родители выздоровели. После болезни мама начала работать в цехе, где пряли шерсть. В микрорайоне, где жили, в основном, русские люди, мы получили комнату. Я учила туркменский язык, чтобы покупать продукты на местном рынке. Чтобы разводить огонь и согреться, нам с братом приходилось ходить за верблюжьими колючками. Опасность представляли змеи и скорпионы.
1944-й год. Наша область ещё не освобождена от немцев, так как областной центр Житомир переходил от русских к немцам, и наоборот. Отца сильно тянуло на Родину. «Хочу домой, хочу домой», – твердил он постоянно. Но мама была против, потому что всё ещё шла война и возвращаться опасно.
Папа написал письмо в родной город Малин своим друзьям. К нашему счастью, те были живы и сообщили радостную весть: дом наш уцелел, только немного повреждена крыша. К концу лета 1944 года семья решила собираться домой. В четвёртый класс я пошла уже в своём городе.
Наконец, пришел долгожданный День Победы! Весь город собрался на площади и ликовал. Все обнимались, целовались, поздравляли друг друга.
Не суждено было вернуться с войны моему старшему брату. Он погиб 17 марта 1945 года в Литве. У моей тёти погибло пятеро сыновей, и только один вернулся. У другой тёти погиб единственный сын.
… Однажды меня вызвал к себе учитель математики и сказал, что рекомендует поступать на физмат в педагогический институт: для этого есть все данные. Окончив школу в 1951 году, я послушала совет своего учителя.
Создав свою семью, вместе с мужем переехала в небольшой закрытый город в Ленинградской области. Там всё было финским: дома, школы, больницы, техника. К нам не могли приехать родственники, проблемы со связью, но люди просто чудесные.
В 1970 году мужу предложили работу в Кондрове, на бумажном комбинате. Мы с радостью приняли это предложение. По приезде мне предложили место учителя математики в школе №1, но я выбрала школу №2, куда пошли учиться мои дети. Здесь я трудилась до пенсии и уже никуда не переезжала.
Подготовила к публикации Татьяна МАШНЕНКОВА.