В июле почетным 90-летним юбиляром стала жительница нашего города Мария Васильевна Никишина.
1 числа ветеран труда принимала поздравления и подарки от представителей администрации города и Совета ветеранов, ей торжественно зачитали приветственные слова от Президента страны и губернатора области.
А дочь Марии Васильевны, Лидия, призналась, что в своем семейном кругу они отмечают день рождения мамы в августе. В паспорте именинницы вообще не указана точная дата рождения, только год — 1926.
— В ЗАГСе считается, что день рождения мамы 1 июля. Эта небольшая путаница происходит оттого, что ее документы были уничтожены пожаром, а архив во время войны разбомбили, — объясняет Лидия, помогая матери рассказывать биографию.
Родилась Мария Васильевна на Калужской земле, в деревне Русино. Вскоре семья перебралась в деревню Дорохи. Жили в своем доме-пятистенке, обеспечивая себя единоличным хозяйством. Под огород распахивали 50 соток земли, в хозяйстве держали корову, овец, поросят, уток, кур. Мария у родителей была старшей дочерью. Одна за другой родились еще три дочки, потом было еще двое малышей, которые не выжили.
С началом коллективизации родителям пришлось вступить в колхоз. Отца назначили бригадиром, а мать продолжала хозяйничать дома, нянчила детей.
— Детство мое было трудным, — вспоминает Мария Васильевна. — Мне, как самой старшей, приходилось во всем помогать матери. Отец от зари до зари — на колхозном поле, а дома работы полно. Поэтому на учебу в школе времени не хватало, закончила всего три класса. А потом и вовсе страшное время настало: началась война. Незадолго до этого умер папа, а осенью, во время оккупации, — мама. Родителям было всего по 37 лет…
Когда наступали немцы, всех жителей эвакуировали в другую деревню — Потапово. Там нас временно расселили по домам. Была холодная зима, много снега. Помню, как в тесноте мы сидели в маленьком домике, сразу восемь семей. Чтобы не мерзли ноги, на сырой холодный пол подкладывали охапку дров. Около недели мы пережидали, когда в Дорохах стихнет бой. В том сражении очень много наших солдат погибло. А потом и на Потапово пошло наступление, начались обстрелы. Несколько домов уничтожило взрывами. Мы не знали, куда деваться, и побежали назад, в свою деревню, хотя там были немцы. А когда подошли к своему дому, увидели, что его разбомбили, ничего не осталось…
На краю деревни, прямо на снегу, много наших убитых солдат лежало, были и раненые. Я слышала, как они кричали, звали на помощь, а фашисты нас к ним не пускали, не давали помочь…
Мы ненавидели этих оккупантов. Помню, как один фриц привязался ко мне, требовал дать картошки. А я ему в лицо крикнула: «Черта с два тебе, а не картошки!» Он как схватил меня за горло, и давай душить, чуть насмерть не удавил. Немцы у жителей забирали все, что можно было отнять. У моей мамы отобрали единственные валенки. В лютый мороз она сильно простудилась, слегла и вскоре померла.
Жить мы стали у соседей. Нас приютила женщина, дальняя родственница. К нам она относилась очень хорошо, можно сказать, заменила мать.
Когда закончилась оккупация, мы стали жить у дедушки, папиного отца. Помню, что младших моих сестер хотели забрать в приют. А он заявил, что пока жив, никого из детей не отдаст, поднимет на ноги. И меня он отстоял, когда молодежь из деревни начали отправлять на Урал, на военные заводы. Его вторая жена нам была, как родная бабушка, очень нас любила, всегда защищала.
Как же долго длилась эта война, как трудно пришлось выживать! Парней и мужиков в деревне не осталось, все приходилось делать женщинам. А с ними — председатель колхоза. Посылал работать и нас с сестрой. Зимой мы чистили от снега дороги, аэродром. Весной — впрягались в плуг вместо лошади и пахали на себе. Летом мы рыли окопы, а осенью заготавливали дрова. Дедушка, как мог, помогал. Помню, как мы вдвоем пилили в лесу бревна, потом таскали их, складывали на телегу. Столько физической работы было, откуда только силы брались.
После войны работы не убавилось. Дедушка работал сторожем в колхозе: дежурил без выходных почти сутками. Я работала на колхозной ферме: доила коров, ухаживала за телятами, убирала навоз за свиньями.
Замужем я побыла всего один год. В 1948 году родилась наша дочь, а вдовой я стала, когда еще была беременная. У мужа были слабые легкие. А подорвал он свое здоровье еще во время оккупации. Когда немцы его отца повели на расстрел, он не выдержал и выбежал вслед. В сильный мороз, раздетый, бежал позади и кричал: «Папа, папа!». Тогда фашисты решили его схватить. Паренек побежал назад, в холодных сенях спрятался в подпол и потом долго ждал, пока фрицы уйдут. От сильного переохлаждения началось воспаление легких, и с тех пор пошли проблемы со здоровьем. Парню нельзя было идти в армию, а его все равно призвали. Потом, правда, комиссовали, когда совсем задыхаться начал, но было уже поздно. Он умер в 21 год, а я больше замуж так и не вышла, хотя женихи другие сватались…
Я родила дочку Лидочку и стала ее растить. Помогала мне сестра Нина, мы вместе жили. Когда Лиде исполнилось 15 лет, она отправилась учиться в Кондрово и осталась там работать швеей.
Однажды мы с сестрой были на работе, а в доме из-за неисправной проводки случился пожар. Пока мы со скотного двора прибежали, тушить было уже нечего. Тогда-то документы мои и сгорели. После этого мы решили перебраться жить в Кондрово, поближе к моей дочке. И моя сестра Шура тоже уже здесь жила, она и сейчас еще жива. Мы подзаняли денег и купили небольшой старенький домик.
— Я здесь вышла замуж, — рассказывает Лидия, — а когда мужу дали квартиру в 1985 году, я маму забрала к себе. Помогла устроиться на работу швеей. Она всегда прекрасной портнихой была: себе и своим сестрам шила такие красивые платья! Когда матери восстановили документы, она перешла работать на бумажный комбинат, в цех санитарно-бытовых изделий.
— У меня трудовой стаж получился 40 лет, — говорит Мария Васильевна. — Из них 20 лет я проработала в колхозе. А ведь раньше «колхозные годы» для выплаты пенсии в стаж не включали. Я написала Путину письмо с просьбой восстановить справедливость. И, представляете, получила ответ! Владимир Владимирович просил совсем немного потерпеть и обещал, что вопрос со стажем колхозников обязательно будет решен. Наверное, не одна я ему писала об этой проблеме, но обещание он свое выполнил. Вскоре моя пенсия увеличилась в два раза.
Вспоминая трудности, выпавшие на ее долю, Мария Васильевна порой не могла сдержать слез.
— Тяжелые воспоминания и сейчас, бывает, не дают покоя: по ночам плохо сплю, — вздыхает она. — Но я понимаю, что самое страшное уже позади. Главное, что сейчас я не одна, родные окружают заботой и вниманием. А как радуют меня любимые правнучки! Одним словом, жизнь продолжается.
Елена Неделенко.
Фото автора.